Право на свободу вероисповедания в практике Европейского
суда по правам человека
15.06.2006
В дипломной работе Вадима Путненко, проходившего стажировку
в ОО "Сутяжник", освещаются вопросы защиты свободы религии
в Европейском Суде по правам человека
Введение
Предметом моей дипломной работы является право на свободу религии, гарантированное
статьей 9 Европейской Конвенции по правам человека и основных свобод.
Мне эта тема показалась интересной по двум причинам.
Во-первых. Само по себе право на свободу вероисповедания, а именно ее я взял за основу
своей работы, оставив остальные вопросы за пределами рассмотрения, является одной из
основ демократического общества. Отсутствие оной само по себе ставит под сомнение наличие
этого «демократического общества» вообще.
Во-вторых. После ратификации Россией Европейской конвенции по защите прав человека ее
положения превратились для нас в нормы прямого действия. В теории это конечно так, но на
практике это не совсем ощущается. Не видно религиозного плюрализма, провозглашенного в
нашей стране Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях». Хотя
этот закон, в силу ст.1 Конвенции должен был быть приведен в соответствие с Конвенцией,
но на практике этого не произошло. На практике же дело обстоит таким образом,
что «установление преимуществ, ограничений или иных форм дискриминации в зависимости от
отношения к религии не допускается», а на самом деле «Федеральное Собрание Российской
Федерации…признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее
духовности и культуры…». О каком плюрализме тогда может идти речь? Это не может не
вызывать интерес.
В данной работе за основу мной будут взяты уже подготовленные работы, статьи и
документы, считаю это никоим образом не отразится на качестве работы, а даже наоборот,
поспособствует более полному и логичному построению работы.
В данной работе я постараюсь определить и обосновать – в каком состоянии находится
данный институт в настоящее время, какая наработана практика по данному праву, так же в
отношении России и, в конечном итоге, сделать ряд выводов в рамках рассматриваемой
темы.
Статья 9 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее -
ЕКПЧ), которая содержит ключевое положение, касающееся свободы религии или убеждений,
близко перекликается со словами Всеобщей декларации и была составлена вскоре после нее :
«1. Каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу
менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как
индивидуально, так и совместно с другими лицами, публичным или частным порядком, в
богослужении, учении и отправлении религиозных и ритуальных обрядов.
2. Свобода исповедовать свою религию или свои убеждения подлежит лишь таким
ограничениям, которые установлены законом и необходимы в демократическом обществе в
интересах общественного спокойствия, охраны общественного порядка, здоровья и
нравственности, или для защиты прав и свобод других лиц».
Первый пункт статьи 9 следует статье 18 Всеобщей декларации слово в слово. Во втором
пункте приведены ограничения, практически совпадающие с ограничениями, налагаемыми
статьей 18 Международный пакт о гражданских и политических правах, за исключением того,
что требование необходимости усилено фразой " в демократическом обществе". На практике
это положение "необходимости в демократическом обществе" наиболее существенно
ограничивает допустимые обоснования превышения власти в области прав свободы религии. Так
же как и в других международных правовых актах, подчеркивается значение защиты
общинных аспектов религиозной жизни.
В отчете за 1997 г. Специальный докладчик Комиссии ООН по правам человека, профессор
Абдельфаттах Амор (Тунис) выделил шесть основных категорий нарушений прав,
гарантированных, в том числе, ст.9 Конвенции, с которыми ему пришлось столкнуться:
- нарушения принципа недопущения дискриминации по признаку религиозных убеждений;
- нарушения принципа религиозной терпимости, отражающие озабоченность религиозным
экстремизмом;
- нарушения свободы мысли, свободы совести и религии, включая тюремное заключение для
лиц, отказывающихся от несения военной службы по моральным или религиозным соображениям;
официальные кампании с целью принудить верующих к отказу от их религиозных убеждений или
нарушение свободы перемены религиозных убеждений;
- нарушения права открыто проявлять и исповедовать религиозные убеждения, включая
жесткий контроль властей за религиозной деятельностью, ограничения или даже запреты на
публичные проявления религиозных убеждений или на их проявления на военной службе, а
также запрещение прозелитизма;
- нарушения свободы распоряжаться имуществом религиозных общин и организаций и свободы
совершать религиозные обряды;
- нарушения права на жизнь, физическое благополучие и здоровье священнослужителей и
верующих.
Официальное толкование статьи 9 Европейской Конвенции о защите прав человека и
основных свобод
(Обзорная конференция ОБСЕ, Сентябрь 1999 г., ОБСЕ/БДИПЧ Варшава, Польша)
Количество дел, рассматриваемых Европейским судом по правам человека, в которых
применялась статья 9, быстро растет. В последнее время рассматривались такие вопросы, как
право проводить религиозную агитацию, право учреждать и содержать места богослужения
(дело Мануссакис и другие против Греции от 26 сентября 1996 года), ограничение
родительских прав на запрет участия в патриотической деятельности детей (Эфстратиу против
Греции; Вальзамис против Греции, 27 ноября 1996.), отставка мусульманского
фундаменталиста из вооруженных сил по распоряжению правительства (Калас против Турции, 23
июня 1997), и недопустимость требования принесения религиозной клятвы (Бускарини и другие
против Сан-Марино, 18 февраля 1999.). Если же учесть юридическую деятельность самой
комиссии, прецедентное право, толкующее статью 9, значительно более широкое.
Отправной точкой для анализа статьи 9 является признание того, что пункт об
ограничениях относится только к праву исповедовать религию. "Право на свободу мысли,
совести и религии" , гарантируемое пунктом 1, - абсолютно, до тех пор, пока оно не
касается права исповедовать религию.
Заметим, что представления о церковной структуре сами нередко являются предметом
сознательных убеждений. Вопросы о том, должна ли церковь управляться епископами,
собранием всех верующих, местными органами или каким-либо другим образом, часто относятся
к области религиозных убеждений. Способ, которым эти представления воплощены в
религиозной общине, выражает убеждения явным образом. Однако часто, когда религиозная
организация подает заявку на регистрацию, возникают сложные ситуации. В некоторых
государствах-участниках, представители регистрирующего органа предлагали внести изменения
в ее структуру, выражали сомнения по поводу квалификации, необходимой тому или иному
должностному лицу, и задерживали решение по вопросу предоставления статуса юридического
лица до тех пор, пока соответствующие изменения не были внесены. В некоторых случаях это -
явное принуждение со стороны государства с целью изменить взгляды или мнения, касающиеся
убеждений. Такое вмешательство противоречит фундаментальным нормам в отношении свободы
религии, по причине того, что убеждения этого рода защищаются безусловно и, что оно не
является "необходимым в демократическом обществе".
Второй основной вопрос, рассматривающийся статьей 9, - допустимые ограничения на
свободу религии. Во втором пункте статьи 9 приводятся три критерия, которым должны
соответствовать ограничения на право исповедовать религию для того, чтобы считать их
обоснованно отменяющими право на свободу религии или убеждений. Во-первых, ограничения
должны быть "предписаны законом". Европейский суд по правам человека постановил, что это
положение "не просто ссылается на местное законодательство, но так же имеет отношение к
качеству законов, т.е. ограничения должны соответствовать понятию законности, о чем явно
сказано в преамбуле Конвенции" (Malone Case, 82 Eur. Ct. H.R. (ser. A) at 32 (1984).).
Соответственно, этот критерий может быть назван "критерием законности". Бюрократического
произвола явно недостаточно для того, чтобы соответствовать этому критерию. Точно так же,
если правила сформулированы не достаточно четко, они тоже могут не удовлетворять этому
критерию. К сожалению, правила для получения статуса юридического лица, очень часто
составлены таким образом, что они не предотвращают бюрократического произвола.
Второе - это строго определенный набор допустимых обоснований: ограничения
должны «налагаться» в интересах общественной безопасности, для защиты общественного
порядка, здоровья или нравственности, или для защиты прав и свобод других лиц". В то
время, как этот список несколько сужает область государственных интересов, которые могут
оправдать уменьшение или отмену религиозной свободы (например, только интересы
государственной безопасности не могут считаться достаточными), этот спектр в
действительности исключительно широк. Есть довольно мало ограничений, которые государство
могло бы захотеть использовать, и которые бы не попадали в ту или иную из перечисленных
категорий.
Далее необходимо заметить следующее. Не удивительно, что во всех случаях, когда
Европейский суд по правам человека постановил, что рассматриваемое ограничение нарушает
статью 9, применялся третий критерий - "необходимость в демократическом обществе". При
этом он и являлся решающим критерием. С точки зрения Суда демократическое общество в
обязательном порядке предполагает религиозный плюрализм. Говоря о значении свободы
религии или убеждений. Европейский суд отмечал, что это - один " из наиболее жизненно
важных элементов, входящих в понятие самоопределения верующих и их представлений о жизни,
но это также и драгоценное достояние атеистов, агностиков, скептиков и всех прочих.
Плюрализм, неотделимый от демократического общества, за который боролись на протяжении
столетии дорогой, зависит от этого». Аналогично, Суд признает важное
значение "плюрализма, терпимости и широты мышления, без которых не может существовать
демократическое общество" (Мануссакис и другие против Греции, п. 41). Конечно, Судом
признаются и границы, в которых могут учитываться культурные различия. Для постепенного
процесса интеграции в Европе жизненно важно сохранять уважение к различиям в сфере
культуры и религии. Однако, как утверждается Судом, при определении этих границ "
необходимо принимать во внимание, что поставлено на карту, а именно необходимость
защитить подлинный религиозный плюрализм, присущий понятию демократического общества".
Имея все вышесказанное в виду, Суд утверждает, что требование "необходимости в
демократическом обществе" означает, что рассматриваемое ограничение должно
быть "оправдано в конкретной ситуации неотложной общественной необходимостью" и что
обсуждаемые меры должны быть "пропорциональны преследуемой законной цели" (Коккинакис
против Греции, п.50;, п.44.). Более того, при оценке этой "пропорциональности" должна
проводиться "очень строгая проверка" .
Прецедентная практика Европейского суда по ст.9 Конвенции
Никто не сомневается, что защита прав человека предполагает признание равноправия всех
граждан без каких-либо различий, в том числе по признаку философских или религиозных
убеждений. Поэтому современное государство должно быть неконфессиональным, иначе говоря -
светским.
Свобода вероисповедания утверждается в той же степени, что и свобода ничего не
исповедовать. Данная свобода подразумевает также право на попытку обращения в свою
религию путем просвещения. Таким образом, свобода религии как бы утверждает свободу смены
религии или убеждений.
Из понятия плюралистического общества вытекает, что верующие и лица с определенными
убеждениями не могут рассчитывать остаться в стороне от критики. Суд считает, что им
следует примириться с тем, что иные будут отвергать их веру и даже распространять
враждебные доктрины. В то же время государство, будучи гарантом общественного спокойствия
и гармоничного развития общества, "может на законных основаниях принять необходимые меры
по подавлению определенных видов поведения, включая распространение информации и идей,
которые сочтет несовместимыми с принципом уважения свободы мысли, совести и религии
других лиц" (Постановление по делу "Институт Отто-Премингер против Австрии", параграф 47).
В данном случае главная трудность состоит в обосновании желаемых ограничений
гарантируемых Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
Стремление обозначить контуры общеевропейского права свобод должно непременно
сопровождаться определенной юридической сдержанностью. Так, из внутреннего права
европейских государств невозможно вычленить общее понятие морали ("Хэндисайд против
Соединенного Королевства", параграф 48); аналогичным образом невозможно найти общий
подход к вопросу об уровне реакции на поведение, могущее оскорблять религиозные чувства
части населения. Суд подчеркивает: "то, что лицами определенного вероисповедания может
восприниматься как серьезное оскорбление, подвержено значительным изменениям во времени и
пространстве, особенно в наше время, которому присуще все большее многообразие верований
и религий" ("Уингроу против Соединенного Королевства", параграф 58). Отсюда необходимость
предоставления национальным властям довольно широкого поля усмотрения для принятия мер по
обеспечению общественного спокойствия, когда тому угрожают проявления нетерпимости к
лицам с определенными философскими или религиозными убеждениями. Таковыми, например,
могут быть оскорбительные высказывания по поводу того или иного символа веры или
провокационное изображение предметов культа. В подобном случае, установив, что введенные
национальными властями ограничения права свободного исповедования своих идей или
убеждений полностью соответствуют требованиям Конвенции, Суд может наложить косвенные
санкции уже за "злоупотребление правом".
В некоторых случаях оскорбительные высказывания могут рассматриваться
как "злонамеренное нарушение принципа терпимости" (дело "Уингроу против Соединенного
Королевства", параграф 58).
Когда речь идет об уважении религиозных убеждений, государство, как правило, должно
проявлять сдержанность и избегать неправомерного вмешательства в споры между различными
течениями одного и того же культа.
Проблема в этом смысле возникла в связи с правилами, существующими во Франции,
относительно забоя скота по канонам иудаистской религии. По этим правилам исключительное
право утверждения кандидатур забойщиков скота принадлежало комиссии при Ассоциации
Парижской иудаистской консистории. Культурная ассоциация-заявитель, члены которой
строжайшим образом соблюдали предписания ортодоксального иудаизма, утверждали, что
полученный ими отказ в праве назначать собственных забойщиков являлся проявлением
дискриминации в области отправления иудаистских обрядов. Власти государства-ответчика
напомнили, что они обязаны уважать принцип отделения церкви от государства и не могут
вмешиваться в споры о религиозных канонах. При этом они указали, что не ставят под
сомнение компетенцию главного раввина Франции принимать решения о соответствии или
несоответствии обрядов иудаистским канонам. В соответствии с постановлением Европейского
Суда спорная мера преследовала законную цель, поскольку в данном случае упорядочение
отправления культа способствовало обеспечению религиозного мира и терпимости. Учитывая, в
частности, пределы усмотрения национальных властей "особенно касательно установления
отношений между церковью и государством", Европейский Суд пришел к выводу, что данная
мера не может рассматриваться как излишняя или непропорциональная ("Ша'ape Шалом Be Цедек
(Cha'are Shalom Ve Tsedek) против Франции", параграф 84). Следует отметить, что
Европейский Суд прежде всего обратил внимание на неустановление факта того, что верующие -
члены ассоциации-заявителя действительно не могли найти соответствующего их канонам мяса
и что поэтому "отказ в удовлетворении спорного требования не является вмешательством в
осуществление права заявителя на свободу религии" (параграф 83).
Неправильно получается, когда депутаты парламента, дабы получить возможность выполнить
свой мандат, вынуждены приносить клятву на книге религиозного содержания. По этому поводу
Суд решил: "Тем не менее, то обстоятельство, что заявителей обязали принести присягу на
Евангелии, означает принуждение двоих народных избранников к взятию на себя обета
верности определенной религии, что противоречит Статье 9 Конвенции. Как справедливо
отметила в своем докладе Европейская Комиссия, было бы нелогичным делать принятие
определенного мировоззрения предварительным условием осуществления мандата на
представительство в парламенте различных взглядов на общество" ("Бускарини против Сан-
Марино", параграф 39).
Конечно, уважение философских и религиозных убеждений является одним из признаков
демократического общества. Если "убеждениями" считать "взгляды, достигающие определенной
степени твердости, серьезности, последовательности и значимости" (дело "Кэмпбелл и Козанс
против Соединенного Королевства", параграф 36), то под выражением "философские убеждения"
следует понимать убеждения, которые "заслуживают уважения в демократическом обществе"
и "не являются несовместимыми с достоинством личности" (там же). Речь идет об
определении, которое может быть также применено к "религиозным убеждениям". В то же время
Конвенция не обеспечивает защиту любого деяния, совершенного во имя религии или убеждений
(Постановление по делу "Калач против Турции", параграф 27).
Государства уполномочены осуществлять надзор за общественными движениями или
ассоциациями на предмет возможного проведения ими под прикрытием религии вредной для
населения деятельности ("Мануссакис против Греции", параграф 40).
Еще в 1993 году, когда при рассмотрении дела об отчислении курсанта из военной
академии власти государства-ответчика четко сослались на принцип отделения церкви от
государства, Европейская Комиссия по правам человека воспользовалась этим обстоятельством
как поводом для уточнения пределов свободы религии в специфическом контексте Турции.
Комиссия отметила, что у нее не было сомнений относительно того, что армейский устав
позволяет офицерам исполнять свои религиозные обязанности. Она посчитала, что ограничения
прав и свобод, которые могут законным путем устанавливаться для военнослужащих, "могут
также включать обязательство военнослужащих не вступать в исламское фундаменталистское
движение, ставящее себе целью и планирующее действия по обеспечению преобладания
религиозных норм" (доклад Европейской Комиссии по жалобе N 314524/89, DR 74, р. 14).
В другом деле Европейский Суд посчитал, что административное увольнение в отставку
военного магистрата турецкой армии свободу религии не нарушало. Суд сослался на
приведенные властями государства-ответчика доказательства, из которых явствовало, что
заявитель принимал участие в деятельности фундаменталистской религиозной секты.
Совершенно не затрагивая вопрос о религиозных убеждениях, спорная мера основывалась на
поведении и деяниях заявителя, которые, по утверждению властей, "нарушали военную
дисциплину и принцип отделения церкви от государства" (Постановление по делу "Калач
против Турции", параграф 30).
Многие жалобы на основе данной практики объявлялись Европейским Судом неприемлемыми.
Они касались увольнения из армии офицеров, оказавшихся под следствием или не прошедших
аттестацию. Такие увольнения осуществлялись на основе законодательных положений о
военнослужащих. Во всех вышеупомянутых жалобах Европейский Суд отмечает, что решение об
увольнении из армии было "принято не по причине убеждений и религиозных взглядов
заявителя или способа исполнения им своего религиозного долга, а из-за его поведения и
действий, нарушающих военную дисциплину и принцип отделения церкви от государства".
И Европейская Комиссия, и Европейский Суд рассматривали вопрос о ношении в
школах "исламского платка". В двух жалобах против Турции, рассмотренных в 1993 году,
заявители утверждали, что их заставляли фотографироваться в соответствии с правилами
ношения одежды, то есть без головных платков. Европейская Комиссия отметила, что, "хотя
правила фотографирования на дипломы прямого отношения к университетским дисциплинарным
правилам не имеют, тем не менее являются составной частью университетских правил,
принятых с целью поддержания "республиканского" и, следовательно, "светского" характера
университета". Комиссия высказала мнение, что, "приняв решение о получении образования в
светском университете, студент тем самым соглашается с университетскими правилами.
Последними с целью обеспечения сосуществования различных вероисповеданий могут
предусматриваться ограничения по месту и форме на свободу исповедования студентами своей
религии. Это особенно относится к странам, где большинство населения исповедует
определенную религию. Не ограниченная по месту и форме демонстрация обрядов и символов
религии может восприниматься студентами, которые не практикуют данную религию или
исповедуют другую религию, как давление. При введении дисциплинарных правил в части
ношения студентами одежды светские университеты могут предусматривать меры к тому, чтобы
некоторые религиозные фундаменталистские движения не нарушали общественный порядок в
высшем учебном заведении и не посягали на верования других лиц". Европейская Комиссия
пришла к выводу, что "с учетом требований к системе светского университетского
образования факт введения правил ношения одежды студентами, а также факт отказа
администрации предоставить студентам такую услугу, как выдача диплома, пока эти правила
не будут соблюдены, сами по себе не являются вмешательством в осуществление свободы
религии или свободы совести" (Решение по делу "Карадуман против Турции" от 3 мая 1990 г.,
жалоба N 16278/90).
В другом деле, касающемся Швейцарии, заявительница, учитель государственной начальной
школы, утверждала, что запрещение носить платок во время преподавательской работы было
нарушением ее свободы вероисповедания. Объявляя данную жалобу неприемлемой, Европейский
Суд сослался на доводы, которые целиком и полностью отвечали духу Конвенции (Решение
Европейского Суда по делу "Дахлаб против Турции" от 15 февраля 2001 г., жалоба N
42393/98): "Суд признает крайнюю сложность оценки влияния такого, очевидно, внешнего
признака, как ношение платка, на свободу совести и религии малолетних детей. Так,
заявительница дает уроки детям в возрасте от 4 до 8 лет, когда они задают себе множество
вопросов и легче, чем дети старшего возраста, поддаются влиянию. Можно ли в этих условиях
огульно утверждать, что предписанное Кораном обязательное ношение женщинами платка не
оказывает на них никакого влияния в плане прозелитизма? Как констатировал федеральный
суд, ношение платка трудно совместить с принципом равенства мужчины и женщины. Столь же
трудно совместить ношение "исламского платка" с воспитанием терпимости, уважения к другим
людям и, главное, преподаванием принципов равенства и отказа от дискриминации, которые в
демократическом обществе любой учитель обязан прививать своим ученикам".
Стоит упомянуть еще одно турецкое дело. В своей жалобе заявитель утверждал, что
роспуск политической партии "Рефах" и запрещение трем ее руководителям занимать должности
в любой другой партии нарушает различные положения Конвенции, в том числе ст. 11, которая
гарантирует свободу объединений. Европейский Суд посчитал, что "с учетом важности для
турецкой демократической системы принципа отделения церкви от государства" роспуск данной
партии преследовал законную цель с точки зрения Конвенции. Дабы дать оценку того, могли
ли меры в отношении партии и ее руководителей рассматриваться как необходимые в
демократическом обществе, Суд исследовал уместность доводов Конституционного суда,
которые тот привел в обоснование спорных мер. В конечном счете он решил, что наложенная
на заявителей санкция отвечала насущной общественной потребности, поскольку руководители
партии "под предлогом наполнения другим содержанием принципа отделения церкви от
государства заявляли о своем намерении создать мультиюридическую систему и внедрить
исламское право (шариат). При этом остаются под сомнением их взгляды относительно
применения силы в целях захвата власти и особенно ее удержания" (Постановление по
делу "Партия «Рефах» и другие против Турции", параграф 81).
Европейский Суд посчитал, что "хотя поле усмотрения государств в части роспуска
политических партий должно быть узким - ибо демократии присущи плюрализм идей и
многопартийность - соответствующее государство имеет право воспрепятствовать
осуществлению подобного несовместимого с Конвенцией политического проекта еще до того,
как он будет реализован путем конкретных действий, могущих нарушить гражданский мир и
демократический режим в стране".
Приведенная судебная практика позволяет уяснить важность принципа секуляризации,
который, по мнению Суда, становится в некотором смысле институциональной формой выражения
духа терпимости на уровне государства. Но очевидно и то, что подобный подход к отношениям
между публичной властью и различными религиозными убеждениями не имеет ничего общего с
имевшими место в прошлом веке крайними, граничащими с нетерпимостью проявлениями
превратно понятого принципа секуляризации.
В условиях бурного распространения идеологий, использующих религиозное измерение в
целях пропаганды нетерпимости, принцип отделения церкви от государства все чаще
реализуется через практику Суда как организующий фактор по отношению ко всем правам и
свободам, присущим гуманному и солидарному видению общества, основанному на терпимости,
плюрализме идей и концепций.
Таким образом, принцип отделения церкви от государства можно считать основополагающим
элементом изложенной в Конвенции системы прав человека.
Свобода религии и право на объединение
Несколько направленных в последнее время в Комиссию ходатайств содержали жалобы
религиозных объединений на отказ в предоставлении им статуса юридического лица, не
позволявший этим объединениям эффективно исполнять их религиозные функции. При
рассмотрении некоторых из этих дел Комиссии пришлось столкнуться с предварительными
возражениями правительств: те утверждали, что религиозное объединение, не являясь в
соответствии с национальным законодательством юридическим лицом, не имеет права
обращаться в Комиссию. Основная практика по статье 9 Конвенции по заявлениям религиозных
организаций (церквей, приходов) чаще всего связана с нарушением ст.11 Конвенции, которая
гарантирует гражданам право на объединение, в том числе и по религиозным мотивам.
Раньше в своих решениях-прецедентах Комиссия утверждала, что церкви как юридические лица
не могут осуществлять права в рамках ст. 9. Позднее она изменила свою судебную практику и
в явном виде постановила, что “церковь или объединение, преследующее религиозные или
философские цели, может обладать правами и осуществлять права, перечисленные в ст. 9", и
что неправительственные организации, которые правомочны направлять жалобу в соответствии
со статьей 25 Конвенции, ”включают также религиозные ассоциации, не обладающие статусом
юридического лица".
Одним из первых дел, касающихся прав религиозных объединений, стала жалоба
члена "Общества распространения Церкви объединения" (господина X.) против Австрии. Власти
ликвидировали указанное общество в соответствии с законодательством об ассоциациях,
запрещавших регистрацию религиозных объединений в качестве общественных. Поскольку
отсутствовала возможность получения иного правового статуса, заявитель полагал роспуск
созданного объединения необоснованным ограничением его права на свободу вероисповедания.
15 октября 1981 г. Европейская Комиссия объявила жалобу X. против Австрии неприемлемой,
указав, что "заявитель не обосновал свое утверждение об имевшем место вмешательстве в его
свободу вероисповедания... Государство подчеркнуло, что право на исповедание даже
непризнанной религии полностью гарантируется в Австрии... вне зависимости от какого-либо
вида регистрации. Утверждения заявителя о преследовании полицией в этом случае не
подлежат рассмотрению, так как из его заявления усматривается, что эти утверждения, даже
если бы они подтвердились, относятся к другим лицам, а не самому заявителю.
Следовательно, жалоба заявителя о неоправданном вмешательстве в его право на свободу
вероисповедания, гарантируемое ст. 9 Конвенции, также является явно необоснованной".
Как видим, в данном случае Комиссия интерпретировала право исповедовать религию "сообща с
другими" в довольно узком смысле, т.е. создание религиозной организации не было сочтено
необходимой предпосылкой для обеспечения коллективного права на свободу вероисповедания.
Право исповедовать любую религию "сообща с другими" рассматривалось как совокупность прав
отдельных лиц придерживаться единых религиозных убеждений.
В 2000 году Европейский Суд вынес постановление по жалобе общины болгарских мусульман
на государственное вмешательство в право на создание и деятельность их религиозного
объединения. Однако на этот раз Суд рассмотрел вопрос с точки зрения права на свободу
религии. Это постановление по делу "Хасан и Чауш против Болгарии", вынесенное Большой
Палатой из 17 судей, стало логическим продолжением позиции, ранее изложенной в
деле "Сидирополус и другие против Греции": "Суд напоминает, что религиозные общины
традиционно и повсеместно существуют в форме организованных структур... Участие в жизни
общины, следовательно, является частью "исповедания" религии, которое находится под
защитой ст. 9 Конвенции".
В тех случаях, когда рассматривается вопрос о том, как организована религиозная
община, необходимо толковать ст. 9 в свете ст. 11 Конвенции, которая охраняет
жизнедеятельность объединения от неоправданного государственного вмешательства. В этом
смысле право верующего на свободу религии включает ожидание того, что община сможет
действовать мирно и свободно от произвольного вмешательства государства. На самом деле
автономное существование религиозных общин является неотъемлемой частью плюрализма,
обеспечиваемого демократическим обществом, и поэтому находится в самом центре защиты,
гарантированной ст. 9. Это касается не только организации общины как таковой, но и
эффективного пользования правом на свободу религии всеми ее действующими членами. Если бы
организационная жизнедеятельность общины не находилась под защитой ст. 9 Конвенции, все
остальные стороны права каждого на свободу религии стали бы уязвимыми.
Тем самым была установлена непосредственная связь между правом на свободу
вероисповедания и правом на свободу объединения; иными словами, Суд признал право на
создание религиозных объединений составной частью системы основных прав и свобод
человека. Это было еще раз подтверждено в конце 2001 г. в деле "Церковь Бессарабской
Митрополии против Молдавии". Сославшись на ранее вынесенные решения по делам "Хасан и
Чауш против Болгарии" и "Сидиропоулос и другие против Греции", Суд указал: "Более того,
одним из способов осуществления права на исповедание религии в его коллективном
измерении, особенно для религиозной общины, является возможность обеспечения правовой
защиты общины, ее членов и имущества; так что ст. 9 должна быть рассмотрена не только в
свете ст. 11, но и с учетом ст. 6 (право на справедливое судебное разбирательство. -
Д.Х.)..."
Отказ в признании сделал исповедание религии членами церкви-заявительницы невозможным,
поскольку согласно законодательству о вероисповедании деятельность, связанная с
поклонением и свободой ассоциации в религиозном контексте, могла быть осуществлена лишь
религиями, признанными государством. Кроме того, государство предоставляет защиту лишь
признанным вероисповеданиям, и только они могут законно защищать свои права.
Следовательно, духовенство и члены церкви-заявительницы не могли защищаться от
физической агрессии и преследования, жертвами которого они стали, а церковь-заявительница
не могла защищать свое имущество... в частности, лишь [официально] признанная религия
наделена правами юридического лица (ст. 24), может изготовлять и реализовать предметы
богослужебного назначения (ст. 35) или нанимать сотрудников или оплачиваемых работников
(ст. 44). Кроме того, объединения, которые полностью или частично преследуют религиозные
цели, должны соблюдать обязательства, наложенные на них законодательством в области
вероисповедания (ст. 21)... Будучи лишенной статуса юридического лица, церковь не имела
права на судебную защиту своего имущества, которое является неотъемлемой составляющей
права исповедовать религию, а ее члены не могли собираться для осуществления религиозной
деятельности, не нарушив при этом законодательство в сфере исповедания веры.
Дело Мануссакис против Греции особенно хорошо освещает типичные ситуации, возникающие
в связи со статусом юридического лица. В этом деле рассматривалось обвинение,
предъявленное общине свидетелей Иеговы о незаконном использовании помещений для
богослужений без получения разрешения на создание молитвенного дома. В действительности,
попытки получить такое разрешение предпринимались в течение ряда лет. Но органы
государственной власти год за годом продолжали утверждать, что они "не имеют возможности
удовлетворить их ходатайство» (Мануссакис и другие против Греции, п.33). Суд постановил,
что нет необходимости выяснять "предписаны ли законом" рассматриваемые ограничения или
имеют ли они отношение к законным целям, таким, как общественный порядок, поскольку
действия государства, не предоставившего разрешения на создание молитвенного дома, не
соответствуют критерию "необходимости в демократическом обществе". Как сформулировано
Судом, более точно, их осуждение не является справедливым, оправданным и необходимым в
демократическом обществе, поскольку оно было "сфабриковано" государством. Государство
вынудило истцов совершить нарушение и отвечать за последствия исключительно из-за их
убеждений. Предположительно невинное требование получать разрешение на содержание
помещения для богослужения было преобразовано из простой формальности в смертельное
оружие против права на свободу религии. Термин "медлительность", использованный Комиссией
для описания действий министра по вопросам образования и религии в отношении их просьбы о
разрешении, является слишком мягким. «…(Суд отмечает) климат вмешательства и подавления
со стороны государства и доминирующей церкви, в результате которого статья 9 Конвенции
превратилась в пустой звук» (Мануссакис и другие против Греции, п.41).
Право на свободу религии, убеждений и мысли, безусловно, станет в ближайшие годы
быстро расширяющейся сферой судопроизводства в рамках Европейской конвенции. Конвенция и
Протокол 11 к ней сейчас ратифицированы всеми 40 членами Совета Европы, включая Россию,
которая ратифицировала его 5 мая 1998 г. Вероятно, характер церковно-государственных
отношений и подход к религиозным меньшинствам во многих странах, подписавших в последнее
время Конвенцию, станут для судебных органов в Страсбурге источником значительного роста
числа дел, подобных описанным выше.
Приведенные выше примеры показывают, что прецедентное право Конвенции пока еще
содержит в себе ряд противоречий. Можно надеяться, что рост числа дел в новом Суде
поможет развитию сильного и последовательного судопроизводства в отношении права на
свободу религии или убеждений, что принесет пользу, как в Европе, так и за ее
пределами.
Иные нарушения Европейской Конвенции, рассматриваемые Европейским судом в связи
нарушением права на свободу религии
Несомненно, и некоторые другие положения ЕКПЧ стоит принимать во внимание при анализе
законов о религиозных объединениях государств-участников. Законы, запрещающие обращаться
в независимые судебные инстанции при отказе или отмене юридического статуса, нарушают
право обращаться в суд, провозглашаемое статьей 6 (1) и, вплоть до нарушения статей 9 или
11, право на эффективное воздействие согласно статье 13.
В зависимости от структуры, законы о религиозных объединениях могут нарушать анти-
дискриминационные положения ЕКПЧ (статьи 1, 14). Поскольку во многих европейских странах
существуют системы государство-церковь, со сложными финансовыми схемами, часто дающие
преимущества доминантным религиям по сравнению с малыми или недавно возникшими группами,
и поскольку такие схемы действовали до принятия Конвенции, и сейчас не похоже на то, что
они будут отменены Судом. Конечно, при условии, что критерии для того или иного подхода
являются разумными и объективными, отсутствует особенно откровенная или целевая
дискриминация, и, что группы, обладающие меньшими привилегиями, по крайней мере, имеют
свободу осуществлять все виды религиозной деятельности и выполнять свои задачи.
Особенный интерес для нас представляет одно из рассматривавшихся недавно дел, в котором
фигурировала статья 6 - Канейская католическая церковь против Греции (дело от 16 декабря
1997 года). Римская католическая церковь в Канее обвинила своих двух соседей в том, что
они разрушили одну из стен вокруг здания церкви. Соседи заявили, что церковь не является
юридическим лицом и поэтому не имеет права обращаться в суд. Отчет по этому делу содержит
довольно подробный анализ различных мнений по тому поводу, обладает ли церковь статусом
юридического лица или нет. Но в заключительном анализе Европейский суд по правам человека
постановил, что лишение права подавать в суд приводит к недопустимому лишению права на
обращение в суд в соответствии с частью 1 статьи 6. Во время процесса позиция церкви была
следующей:
«Церковь, принадлежащая любому вероисповеданию, должна пользоваться защитой,
соответствующей ее природе и целям, для которых она предназначена. Если она была создана
в соответствии с законами своей религии, то церковь, подобная истцу, может совершать
такие же законные действия, как и обычные юридические лица; то есть, она не должна
представлять документ, подтверждающий, что она получила статус юридического лица в
соответствии с формальностями, предписанными законом...» (пункт 35).
С другой стороны, позиция Греции заключалась в том, что, в то время, как религиозные
группы имеют право организовывать свое внутреннее управление по собственным правилам, они
должны подчиняться государственному законодательству в случаях, когда они взаимодействуют
с государством. Отмечая, что в течение длительного времени юридический статус этой церкви
никем не ставился под сомнение. Суд постановил, что суть дела состоит в нарушении права
обращения в суд. Церковь получила право опираться на существующие прецеденты и
административную практику, в которых никогда ранее не выказывалось никаких сомнений по
поводу ее юридического статуса. Собственно, в этом случае. Суд постановил, что церковь
имеет достаточный юридический статус, чтобы, по крайней мере, подать в суд, из-за того,
что она имеет право обращаться в суд; в противном случае это было бы нарушением статьи 6.
Кроме того, непризнание греческим судом статуса юридического лица, является нарушением и
статьи 14, рассматриваемой вместе со статьей 6. Согласно греческому законодательству,
греческая православная церковь и греческая еврейская община автоматически получают доступ
к статусу юридического лица, и не должны подавать официальное заявление, в отличие от
католической церкви. Суд не останавливался на вопросе, имеет ли рассматриваемая церковь
право на юридический статус в публичном или частном праве, что могло бы послужить
причиной некоторых различий в статусе. Он просто отметил, что то, что "церковь не может
предпринять никаких юридических действий для защиты (своей собственности), в то время,
как православная церковь или еврейская община имеют такую возможность ... без соблюдения
формальной процедуры" является несправедливым.
Случай Канейской церкви уникален. Ее история насчитывает столетия, и в течение многих
лет ни у кого не возникали сомнения по поводу юридического статуса. Трудно сказать,
каково бы было решение суда в отношении боле молодой церкви, не имеющей истории
предыдущих действий в рамках закона. Тем не менее, этот случай предполагает, что
существуют аспекты статуса юридического лица, которыми церковь может воспользоваться, не
соблюдая никаких формальностей. Если добавить к этому случаи, в которых рассматривалась
свобода ассоциации, то без преувеличений можно сказать, что они обеспечивают серьезную
поддержку права на юридический статус в соответствии с ЕКПЧ.
В деле "Католическая церковь г. Ханья против Греции" церковь-заявительница была лишена
права на судебную защиту унаследованной ею собственности, так как не обладала
правоспособностью юридического лица. Государство-ответчик сослалось на то, что церковь
сама никогда не обращалась с заявлением о приобретении такого правового статуса.
Тем не менее, Суд установил нарушение ст. 6 Конвенции (право на судебную защиту). Таким
образом, был сделан первый значительный шаг в создании правовой позиции, закрепившей в
2001 году право верующих на создание религиозных организаций.
Прецедентным решением Европейского Суда стало постановление по жалобе объединения
македонцев из Греции по делу "Сидиропоулос и другие против Греции". В данном случае
заявители жаловались на отказ властей зарегистрировать их объединение в качестве
юридического лица. При этом они сослались на свои права на свободу объединения и свободу
исповедовать религию совместно с другими, гарантированные ст.ст. 9 и 11 Конвенции. 10
июля 1998 г. Суд сформулировал содержание свободы объединения: "Суд отмечает, что право
на создание объединения является неотъемлемой частью права, изложенного в ст. 11, даже
если указанная статья прямо указывает лишь на право создавать профессиональные союзы. То,
что граждане должны иметь право создать юридическое лицо в целях осуществления
коллективной деятельности в области взаимных интересов, является одним из наиважнейших
аспектов права на свободу ассоциации, без которого оно лишалось бы всякого значения. То,
как национальное законодательство закрепляет эту свободу, а также ее практическое
применение властями, показывает уровень демократии в соответствующей стране".
Суд прямо не указал на соотношение этого права с правом заявителей на свободу
вероисповедания, однако, раскрыв содержание свободы объединения, выявил важнейший аспект
правового статуса религиозных объединений.
Таким образом, на сегодняшний день общепризнанные принципы международного права
закрепляют за религиозными объединениями полноправное место в системе частного,
гражданского права - право на приобретение правоспособности юридического лица, право на
судебную защиту, право на занятие хозяйственной деятельностью, право вступать в трудовые
отношения, право на самоуправление и т.д.
Жалобы в отношении России
Одним из последних крупных решений в отношении России является решение Европейского
суда по правам человека от 09.06.2005 г. о приемлемости жалоб № 76836/01 и 32782/03
Евгения Кимли, Айдара Султанова и Саентологической Церкви г. Нижнекамска против России.
Данным решением Европейский суд по правам человека признал, что жалобы, поданные в связи
отказом государственных органов РФ в регистрации «Саентологической церкви города Сургута»
и «Саентологической церкви города Нижнекамска» поднимают серьезные вопросы права и
подлежат рассмотрению по существу.
Саентологическая церковь города Нижнекамска, была учреждена в 1999 г. После разработки
и утверждения устава в том же году документы были сданы на государственную регистрацию.
Длительное время по поводу регистрации государственными органами никаких действий не
предпринимались.
Спустя 4 месяца документы были переданы на государственную религиоведческую экспертизу
в Совет по делам религий. Но экспертиза не была произведен, и в сентябре 2001 г.
регистрационная палата отказала церкви в регистрации в связи отсутствием государственной
религиоведческой экспертизы. Фактически возложив ответственность на церковь за
бездействие государства.
Конечно же, такой отказ был немедленно обжалован, но пришлось дважды отменять решение
суда первой инстанции, прежде чем было вынесено правосудное решение. Но вступившее в
законную силу решение не было исполнено в связи с изменением в законодательстве и
передачей полномочий по регистрации другим государственным органам, которые обжаловали
вступившее в законную силу решение в надзор, и решение было отменено 27 ноября 2002 г.,
дело вернулось в суд первой инстанции. А 28 ноября 2002 г. была проведена государственная
религиоведческая экспертиза.
На основании религиоведческой экспертизы регистрирующие органы решили оставить
документы религиозной организации без рассмотрения в связи с отсутствием документа о 15-
летнем существовании. В соответствии с федеральным законом «О свободе совести и о
религиозных объединениях» введено право регистрирующих органов требовать справки от
религиозных организаций о 15-летнем существовании их на данной территории .
Цель оставления документов без рассмотрения – «…неприятие среди традиционных конфессий,
различных общественных организаций может нарушить еще не завершившийся процесс
восстановления традиционных духовно-нравственных ценностей…». Однако, данная цель не
может являться законным основанием для вмешательства в права, гарантированные ст. 9, 10,
и 11 ЕКПЧ и не соответствует «необходимости в демократическом обществе», так как
ограничение в правах граждан на основании предпочтения государства одних религий в ущерб
другим не является необходимым в демократическом обществе. Это также служит препятствием
для достижения религиозного плюрализма, являющегося неотъемлемой частью демократического
общества.
Представляется, что так называемое положение о «15-летнем правиле» продиктовано
страхом нового, а также ошибочным желанием обеспечить господство «традиционных» религий,
таких как Православная церковь, ислам в ущерб новых религий-меньшинств: дело Мануссакиса
против Греции, решение от 26 сентября 1996 г., абзац 48; об этом также говорится в
докладе Международной Хельсинкской Федерации от 26 июня 2001 г. «О религиозной
нетерпимости в отдельных странах ОБСЕ в 2000 г.», в разделе, посвященному России.
Поскольку действия регистрирующих органов нарушали права, защищаемые Европейской
конвенцией «О защите прав человека и основных свобод», а именно на свободу совести,
религии (ст. 9), свободы ассоциаций (объединений) (статья 11) и нарушением запрета
дискриминации (ст. 14), была подана жалоба в Европейский суд по правам человека в октябре
2003 г.
В сентябре 2004 г. Европейский суд по правам человека направил жалобу Саентологической
Церкви города Нижнекамска для дачи объяснений российским властям. Российские власти в
своих возражениях просили Европейский суд по правам человека признать жалобу
неприемлемой.
В марте 2005 года Саентологическая церковь города Нижнекамска довела до Европейского
суда по правам человека свою позицию по возражениям российских властей и уведомила о
продолжающемся уклонении от регистрации церкви уже вновь образованным Главным управлением
Федеральной регистрационной службы по Республике Татарстан.
Европейский суд по правам человека 9 июня 2005 г., рассмотрев объяснения российских
властей и возражения Церкви, принял решение о приемлемости жалобы. Одновременно с жалобой
Саентологической церкви города Нижнекамска была рассмотрена жалоба президента
Саентологической церкви города Сургута Евгения Кимли. И его жалоба также была признана
приемлемой. До этого 28 октября 2004 г. Европейский суд по правам человека признал
приемлемой жалобу Саентологической церкви города Москвы против России.
Таким образом, уже три жалобы саентологов, поданных против России, признаны
приемлемыми. Видится, что при рассмотрении данных жалоб Европейским судом по правам
человека будет безусловно установлено нарушение вышеназванных статей Конвенции. Эта
позиция основывается на твердой позиции Европейского суда по правам человека в решении
вопросов о свободе совести. В частности, в деле Коккинакис против Греции Европейский Суд
по правам человека указал:
«31. Как начертано в статье 9, свобода мысли, совести и религии является одной из
основ «демократического общества» в значении, принятом Конвенцией. Именно этот ее
религиозный параметр является одним из наиболее важных элементов, из которых складывается
личность верующих и их мировоззрение, но это же является и ценнейшим достоянием для
атеистов, агностиков, скептиков и безразличных. Плюрализм, неотделимый от
демократического общества и который дорогой ценой был завоеван на протяжении веков,
основывается на нем.
Религиозная свобода, будучи, прежде всего, предметом совести каждого человека в
отдельности, предусматривает, среди прочего, свободу «исповедовать [свою] религию».
Свидетельствование словами и делами неразрывно связано с существованием религиозных
убеждений.
В соответствии со статьей 9 свобода исповедовать свою религию не только осуществима в
сообществе с другими, «публично» и внутри круга тех, чью веру разделяет человек, но может
утверждаться и «индивидуально», «в частном порядке»; более того, она включает в принципе
право пытаться убедить своего ближнего, например, через «обучение», без чего «свобода
изменения [своей] религии или верования» закрепленная в статье 9, осталась бы мертвой
нормой».
Еще одно дело, заслуживающее внимания - "Народная демократическая партия Ватан против
России" (CASE OF VATAN v. RUSSIA), жалоба № 47978/99.
Заявителем жалобы является политическая партия (Партия), зарегистрированная в
соответствии с российским законодательством.
В своей жалобе в Европейский Суд по правам человека Партия, ссылаясь на статьи 9, 10,
11 и 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, заявляет о нарушениях свободы
придерживаться своего мнения и распространять информацию и идеи, свободы объединений и
право членов Партии исповедовать свою религию. Данные нарушения возникли, по утверждению
Партии, вследствие решений российских судов общей юрисдикции приостановить деятельность
региональной организации Партии.
Российские власти в своих предварительных возражениях против жалобы утверждали, что
Партия не может рассматриваться в качестве жертвы заявленных нарушений Конвенции,
поскольку Партия не была вправе подавать жалобу в Европейский Суд по правам человека от
имени региональной организации, во-первых, и приостановление деятельности региональной
организации не затронуло саму Партию.
Европейский Суд по правам человека напомнил, что термин «жертва», употребляемый в ст.
34 Конвенции, указывает на лицо, непосредственно затронутое действием или бездействие. В
данном случае таким лицом является региональная организация, а не Партия, поскольку
принятые российскими властями в отношении региональной организации меры не отразились на
самой Партии.
Проанализировав учредительные документы Партии и региональной организации, Суд
отметил, что Партия и региональная организация зарегистрированы как юридические лица и
являются самостоятельными юридическими лицами, и не пришел к выводу, что партия и
региональная организация являются единой политической партией, которая образует
неправительственную организацию в смысле ст. 34 Конвенции.
Европейский Суд по правам человека согласился с предварительными возражениями
российских властей и постановил, что Суд не может рассматривать дело по существу.
Еще 20 мая 2002 г. Уполномоченный по правам человека в РФ Миронов О.О. в специальном
докладе «О выполнении Россией обязательств, принятых при вступлении в Совет Европы»
указывал: «Среди обязательств, взятых на себя Россией при вступлении в Совет Европы, было
также, такое как, приведение в соответствии с европейскими нормами законодательства о
свободе совести и вероисповедания. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных
объединениях», принятый 26 сентября 1997 г., после присоединения РФ к Совету Европы, не
учел как существующие нормы международного права, так и его общепризнанные принципы.
В качестве государства-участника Европейской конвенции о защите прав человека и
основных свобод Россия взяла на себя четко сформулированные обязательства в сфере защиты
права на свободу совести и вероисповедания. Ряд положений Федерального закона «О свободе
совести и о религиозных объединениях» вступает в противоречие с принципами,
установленными Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод и,
соответственно, может быть опротестован гражданами при подаче жалоб в Европейский суд по
правам человека. Ряд положений закона устанавливает нормы, по сути ведущие на практике к
дискриминации некоторых конфессий. Противоречит как Европейской конвенции, так и
прецедентам органов Совета Европы, являющимся важным источником европейского права,
проводимое в законе (ст. 6 и 7) разграничение между религиозными объединениями и
религиозными группами… Закон, кроме того, проводит различие между «традиционными»
религиозными организациями и религиозными организациями, у которых отсутствует «документ,
подтверждающий их существование на соответствующей территории не менее 15 лет» (п. 1 ст.
9 Закона). «Нетрадиционные» религиозные организации лишены многих прав…
При нынешней ситуации нельзя исключать решений Европейского суда по правам человека не
в пользу России по делам, связанным со свободой вероисповедания и религиозных
убеждений».
Заключение
В работе были рассмотрены прецедентные решения по ст.9 Европейской Конвенции о защите
прав человека и основных свобод в части права на свободу религии. В основном практика
Суда складывается из решений в отношении иностранных государств, но в последнее время и в
отношении России довольно часто стали приниматься решения о приемлемости жалобы. Одним из
таких примеров может служить жалоба Церкви евангельских христиан «Благодать Христова»
г.Чехов, которая была сожжена и верующим запретили проводить богослужения под открытым
небом.
По большому счет за нарушением ст.9 Конвенции неминуемо следует нарушение еще как
минимум одной статьи Конвенции, будь то право на свободу и личную неприкосновенность
(ст.5), право на справедливое судебное разбирательство (ст.6), право на объединение
(ст.11), запрет дискриминации (ст.14). Из этого следует, что нарушение право на свободу
религии в 99% случаев повлечет нарушение иных прав граждан.
Право на свободу вероисповедания, безусловно, станет в ближайшее время одним из
основных прав, на нарушение которого будет подаваться жалоба в Европейский суд. Это не
удивительно, ведь все чаще граждане стали обращаться в Европейский суд по правам
человека, и религиозные организации с их членами не исключение. И это не потому, что
нарушений стало больше, нет. Дело в том, что люди увидели, что национальный суд не
последняя инстанция, что есть еще такой суд, которому российские власти «не указ», а в
основном это основывается на том, что люди привыкли бороться до конца, привыкли
отстаивать «гарантированные» права сами, не надеясь на помощь государства, которой должно
помогать, но не делает этого.
В настоящее время все чаще национальные суды стали обращаться не только к тексту
Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, но и к практике
Европейского суда. Это не может не радовать. Конституционный Суд РФ в своих
постановлениях стал упоминать Европейскую Конвенцию, практику Европейского Суда, делать
какие-то выводы на этот счет. Многие, думаю, со мной согласятся, что в России большей
силой, «авторитетом», так сказать, пользуется национальное законодательство, хотя это не
правильно. Многие юристы применяют в своей практике постановления Конституционного Суда
РФ, ВС РФ, ВАС РФ забывая о том, что в силу ч.4 ст.15 Конституции РФ нормы международного
права пользуются преимуществом по отношению к российскому законодательству в случае
коллизий между оными. Это понимают единицы, но их число постоянно растет. И это не может
не радовать.
Иногда становится непонятно, почему при вынесении очередного Решения Европейским
судом, наше национальное законодательство остается все таким же недоразвитым, таким
недемократичным, таким неопределенным? Ведь следует принять к сведению указания
Европейского суда на недостатки законодательства, следует принимать меры! Нет, к
сожалению, это пока вне пределов нашего понимания.
Но все же хотелось бы верить, что Постановления Европейского суда по правам человека,
вынесенные по существу вышеупомянутых и принятых в будущее жалоб, позволят исключить из
закона дискриминационные нормы, создать условия для реализации права на свободу совести
для каждого гражданина России, что будет способствовать дальнейшему прогрессу
демократического общества. Это в интересах России и в интересах всех стран Совета Европы,
где проживает порядка 800 миллионов человек.
Материалы, используемые при составлении работы:
Свобода религии или убеждений: Законы, влияющие на структуризацию религиозных общин
(Обзорная конференция ОБСЕ, Сентябрь 1999 г., ОБСЕ/БДИПЧ Варшава, Польша). Автор Коул
Дурам.
Принцип секуляризации в практике европейского суда по правам человека. Юрисконсульт
Европейского Суда по правам человека. Микеле де САЛЬВИА (Перевод с французского
Ю.Берестнева)
Границы права на свободу совести и религии в практике Европейского Суда по правам
человека. Российская юстиция, №8, стр. 53-55, 2003 г. Дру Патрик ХОЛИНЕР, член
Международной коллегии адвокатов "Санкт-Петербург".
Свобода вероисповедания в праве ЕКПЧ: тенденции в судебной практике. Борислав
Петранов, юрисконсульт “INTERIGHTS” по Восточной и Центральной Европе.
Европейский суд по правам человека на защите свободы совести. Автор: А.Р. Султанов.
Город Нижнекамск
